Записать интервью с Марией Бурмакой – настоящая удача. Она – человек занятый и полный планов. Их у нее, по собственным словам, много. "Есть план провести концерт на день святого Николая в Шоколадном домике – акустический концерт с гитарой, к которому Шоколадный дом идеально подходит. Второй концерт с симфоническим оркестром украинского радио я готовлю на март – там будет несколько новых композиций и песня "Не одпалай, моя любове" Владимира Ивасюка", – рассказывает она.
Читайте также: "Патриотическое кино – это архаизм, наше кино – это рассказ": интервью с создателями фильма "Домой"
А совсем недавно Мария записала и презентовала новый клип на песню "Не стій". В прошлом году в Нью-Йорке, когда я была там с концертами, встретила парня, с которым училась в музыкальной школе. Я играла на гитаре, он – на трубе, у него были рыжие волосы и солнечная улыбка. Он мне очень нравился, да я скрывала это. Через много лет в городе мы снова встретились. Долго гуляли по Централ парку, пили кофе, говорили, и я узнала, что он тоже был влюблен в меня", – рассказала Бурмака предысторию создания песни и клипа.
Из упоминаний о прошлом, которое прорастает корнями в настоящее, мы и начинаем наш разговор.
– Для многих людей в возрасте 45+ вы остаетесь той пуповиной, которая соединяет с молодостью, со студенческой революцией, с началом бурных 1990-х. Думаете, это и есть ваша основная аудитория?
– Как-то не задумывалась над этим. Понятно, что есть люди, которые слушали мои песни еще тогда, когда я была их ровесницей. Есть такой мем – "я рос на ваших песнях". Каждый раз я жду, что мне скажут саму эту фразу. Но знаете, я не из тех людей, которые любят оглядываться назад. Вспомнить, действительно, есть что. И 1990-е, и голодание студентов, и первую "Червону Руту". Но постоянно перебирать эти воспоминания – это нарываться на искушение где-то пожалеть себя, а где-то преувеличить свои заслуги и приписать себе лишние лавры. И – одновременно – бояться рискнуть, сделать что-то новое. Знаете, как говорят о прожитых годах? Они идут "на ярмарку" или "с ярмарки". Так вот, пока ты смотришь вперед, ты идешь на ярмарку.
– Интересная теория.
– Да... Мне тут скинули видео, где дети дипломатов в Южно-Африканской республике поют мою песенку на стихи моего отца "Волохатий павучок, безпорадний черв’ячок". Поэтому я считаю, что не зацикливаюсь на одной возрастной категории, а наоборот – максимально расширяю свою аудиторию. Или возьмите спектакль "Мама сказала "Ні", который уже четвертый год идет в театре Франко. Дети знают оттуда все мои песни, а их родители мне говорят, что пришлось купить два одинаковые диска – чтобы один играл дома, а другой в авто, потому что уже устали таскать с места на место... Или, например, влюбленные женщины. Как только женщина начинает переживать какие-то моменты, связанные с любовью, ей есть под какую песню задуматься над своей ситуацией.
– Словом, со временем у вас особые отношения – вы не с ним, а над ним?
– Знаете, я из тех женщин, которые никогда не скажут о себе: "В душе мне всегда восемнадцать". Нет, не восемнадцать. Я не скрываю свой возраст. Но я, например, на "ты" с моим оператором – мы с ним понимаем друг друга с полу-слова, хотя он – возраста моей дочери. Есть профессии, где влияние времени не ощущается. Музыка и журналистика – то есть то, чем я занимаюсь – из их числа.
"Я не из тех женщин, которые говорят, что в душе им восемнадцать. Свой возраст не скрываю"
– Относительно фразы "я рос / росла на ваших песнях". Узнаваемость тяготеет над вами или льстит?
– Когда-то давно, очень давно, лет, наверное, двадцать назад, я ехала в метро с крестным отцом моей дочери Богданом Бенюком. Я настолько была поражена его популярностью, узнаваемостью, что спросила: "Богдан, а как ты вообще с этим живешь?"Он говорил: "просто научись с этим быть. Это – часть твоей жизни". И, добавлю от себя, приятная часть. Когда это у тебя есть, можно отталкивать это от себя, можно пренебречь, но когда тебя перестанут узнавать, то еще неизвестно, насколько тяжело ты будешь это переживать.
Но моя популярность – немного другая, чем у поп-звезд. Те, кто меня слушает, знает украинский язык и умеет думать, потому что в моих песнях заложен смысл – мои поклонники не являются вульгарными и навязчивыми. Бывает, что человек меня узнал, но не подходит, чтобы не помешать. Хотя случается, конечно, разное. Было такое, что человек схватил меня за щеку и сказал: "У, какие у тебя щечки!" Вот как на это реагировать?
– Не знаю. Возможно, дать по рукам?
– Но приятных или трогательных моментов, конечно, больше. Одна женщина рассказала мне, как под мою песню "Місто ангелів і дощів" она убегала со своей первой свадьбы. Просто остановила такси, а там звучала эта песня. А через какое-то время ее жизнь повернулась так, как, очевидно, должна была повернуться, потому что сейчас у нее счастливый брак и ребенок. Такие вещи со мной тоже случаются.
– Вы – певица, которая работает журналистом. Знаю писателей, живущих за счет переводов. И медиков, которые идут в популярные блогеры. Вам обидно терять время, которое могло бы быть полностью посвящено творчеству? Хотелось бы иметь не только моральную, но и материальную выгоду из своего призвания?
– Я из тех людей, которые бегут, бегут, бегут, пока не упадут. Наверное, придет время, когда я уже не смогу бежать и просто упаду – энергетически разряженная и уставшая. Но до этого момента я живу на полную. И менять что-то... Нет, я бы этого не хотела. Журналистика – это тоже моя специальность. Я получила гуманитарное образование и защитила в 2004 году диссертацию в Институте журналистики – по технологиям телевизионного производства. Кстати, я же и преподавала в университете какое-то время. И преподавательская деятельность – это то, что мне очень нравится. Общение со студентами не дает зачерстветь, потому что ты всегда в курсе последних тенденций.
– Однако от преподавательской деятельности пришлось отказаться?
– Да, потому что это уже действительно было too much ("много" с англ, – LifeStyle 24). Но заниматься только творчеством? Собственно, я и так только ею и занимаюсь. Я реализую свои мысли, свои идеи... Когда-то моя мама сказала, что за все, что к тебе приходит, надо благодарить Бога, потому что в какой-то момент этот портал может для тебя закрыться. А что касается журналистики, то она у меня направлена на проекты, связанные с культурой, с музыкой. Это когда-то был "Завтрак с 1+1" была программа "Музыка для взрослых", сейчас это "Экспресс" на Эспрессо. Некоторых передач уже не существует, а просмотры старых эфиров на ютубе все увеличиваются и увеличиваются. И это, конечно, приносит огромное удовольствие.
"Тележурналистика – это также моя профессия. Некоторое время я преподавала, и это мне нравилось.
Общение со студентами не дает зачерстветь"
– Но ведь физическая нагрузка огромная?
– Конечно. Сейчас у меня, к примеру, мое интервью, а потом я сама беру интервью. И если это, скажем, группа Apocalyptica, то это означает, что я беру его на английском языке, без переводчика. Конечно, я очень устаю. Но это добавляет драйва в жизни! Или вот пример. Об этом никто не говорит, но спектакль театра Франко "Кориолан" одержала четыре главные награды на VIII Международной театральной академии в Китае. Франковцы там – абсолютные триумфаторы! Лучший спектакль – "Кориолан", лучшая мужская роль – Митя Рыбалевский, лучшая роль второго плана – Алексей Богданович, лучший дебют – Александр Рудинский. И вот мы быстро делаем сюжет, берем интервью, и звукорежиссер бросает мне на флешку видео из Китая (а я всегда ношу с собой флешку вместо брелка), и я рада, я действительно рада, что у меня эксклюзив и я могу об этом всем рассказать. Усталость? Да. Но оно того стоит.
– У вас так горят глаза, что я верю – вы получаете истинное удовольствие от того, что делаете. Но если бы не музыка, кем бы вы стали? Изменили бы судьбу гуманитария?
- Жизнь складывается так, как должна сложиться. Но на самом деле, когда я еще училась в школе, собиралась поступать в медицинский, потому что моя покойная бабушка была врачом. И когда пришло время вступительных экзаменов, физику, которую я знала и любила, поменяли на химию, а я ее не понимала совершенно. И тогда я пошла на гуманитарный факультет. Почему? Потому что стихи пишу, читаю много, разговариваю на украинском, папа у меня гуманитарий – так и пошла в Харьковский университ на украинский язык и литературу. Но инъекции в нашей семье всем всегда делала и делаю я, а когда болели мои мама и папа, то я с медиками я говорила на их языке. То есть думаю, что врачом я тоже была бы неплохим.
– Мария, как рождается песня? Между делом, спонтанно? Или после глубоких погружений в определенное настроение?
– У меня нет такого понятия, как вдохновение. И прихода музы нет. Если ты живешь в постоянных чувствах, то расшатываешь свою эмоциональную сферу. И тебе всегда есть, о чем написать, потому что сердце постоянно задето. Я очень чутко реагирую на все, что происходит вокруг, и материал для того, чтобы сесть и писать, есть постоянно. Это поток, и если ты в нем находишься, то мыслишь рифмами и отрывками фраз. И становишься немного одиноким, потому что ты не здесь, ты – в себе. Конечно, все это перебивается обычными бытовыми делами – надо купить стиральный порошок, поменять летнюю резину, но бывает так, что ты едешь за рулем и вдруг – вот оно, пришло. Понимаю, что надо остановиться и записать. Хорошо, что сейчас диктофон в телефоне, потому что раньше я на салфетках рассчерчивала нотный стан и записывала мелодию нотками. Сейчас этого, пожалуй, уже никто не делает.
– А как сейчас пишут музыку?
– Так же, как и стихи, мелодию можно напеть на диктофон. А потом скинуть человеку, который уже займется аранжировкой. Хотя, конечно, если речь идет о концерте с оркестром, то нужны оркестровки и расписывание каждой партии отдельно.
– Вы поете песни на собственные стихи и на стихи классиков. Как легче идет работа – когда используете собственный текст или чужой?
– Это происходит несколько по-разному. Мои собственные стихи пишутся вместе с мелодией. А на чужие стихи песня пишется тогда, когда меня сильно заденут слова. Но так бывает часто. У меня есть песни на стихи Александра Олеся, поэтов расстрелянного Возрождения. Есть и Андрей Малышко, и Евгений Плужник, и Василий Чумак, и Павел Филипович, и Михайль Семенко, и Яков Савченко. А если говорить о современных поэтах, то у меня – песни на стихи Ивана Малковича, Оксаны Пахлевской.
"Мои собственные стихи пишутся вместе с мелодией. А на чужие стихи песня пишется тогда, когда меня сильно заденут слова"
Из недавнего – написала несколько песен на стихи Олены Телиги. Потому что достигла того возраста, когда начинаешь понимать, почему она писала такие строки. Все знают ее историю, и то, как ее муж, Михаил Телига, пошел с ней на смерть в Бабий Яр, хотя мог этого избежать. Но насколько все сложнее, чем это кажется из учебников истории. Я написала песни на ее слова, когда смогла их заново переосмыслить. Я не воспринимаю одномерность, в частности в чувствах – я думаю сложнее, я сложнее переживаю... И когда я использую чужие тексты, я также умею их пережить.
– Но бывает так, что композитор всю жизнь сотрудничает с одним автором, и этот их тандем является удачным…
– Да, в советские времена это называлось "поет-песенник". Но у меня такой практики никогда не было, поэтому я не знаю – как это... Слышала, что в таких случаях композитор готовит "рыбу", мелодию, затем накладывает на нее некий набор слов – безсмысленный, чтобы только задать определенный ритм, и уже дальше поэт пишет стихотворение. И это не так просто, как кажется, потому что песенный текст должен быть лаконичным по сути, с понятными словами.
Помните песню, которую пела Раиса Кириченко – "Пане полковнику"? Я сейчас перезаписала ее и включила в свой репертуар. Ее все воспринимают как слишком простую, но на самом деле слова Надежды Галковской – просто гениальные. В первой же строке " Струменіє зоря, і за обрій упав місяць яблуком червонобоким" – нарисована целая картина, я так и не напишу никогда! Говорят, что эту песню только в селах на свадьбах поют – но это уже признание! Помню, как мой папа читал когда-то шевченковое "Не додому вночі йдучи з куминої хати…." и у него дрожал голос – я понимала, как сильно его этот стих трогает, как художник несколькими мазками рождает целое полотно... Сейчас очень не хватает такой олдскульной многомерности буквально в двух-трех словах.
– В эпоху постмодернизма поэты вообще не утруждают себя рифмами и ритмами. А белый стих не споешь…
– Если говорить про верлибры, то можно вспомнить футуристов, но это было нечто другое – стихи, сильные своей фонетикой. Или если мы возьмем хоку или танка, то это тоже нерифмованные стихи. И часто за нерифмованными строками люди просто прячут неумение писать стихи, ибо ни эстетики, ни образа нет. Но постмодернизм – он весь этакий, то же и живописи касается, например, или театральных представлений. Но если говорить обо мне, я очень ценю рифму и тот прием, когда фраза не завершается в одной строке, а переносится на следующую. Это очень хорошо удается Сергею Жадану.
– Ваши песни в основном о любви, в основном несчастной. Думаете, такие испытания вышлифовывают душу женщины более рельефно, чем полная гармония в отношениях?
– А я бы не сказала, что мои песни – о несчастной любви. Они о том, что любовь есть! Психологи советуют выходить из неразделенной любви, ибо это, мол, вообще не про любовь, это какие-то невротические отношения. Но, слушайте, если мы все из всего выйдем, прекратим любить без взаимности и страдать из-за этого, то на чем тогда будет строиться литература, театр, кинематограф? Все искусство построено на драмах, даже телесюжеты закручены вокруг конфликтов, иначе смотреть или читать подобное "масло масляное" будет неинтересно. Хотя песни у меня – очень разные, "Не бійся жити", например, звучит очень мотивационно, хоть я не люблю это слово.
"Я бы не сказала, что мои песни – о несчастной любви. Они о том, что любовь есть!"
– А чем для вас является любовь?
– Это особое эмоциональное состояние чувствительного сердца. Я не знаю, что запускает этот механизм, когда один человек ищет другого. Наверное, в разном возрасте – разные первопричины. В каком-то возрасте хочется переживаний, в каком-то – просто тепла. И любови бывают разные, и люди разные. А бывает так, что приходит совсем другое понимание жизни. Я, например, для себя поняла, что ничего важнее моей дочери для меня нет. Потому что есть чувства, которые появляются и уходят, а есть такие, которые остаются. И когда есть ребенок, его переживания становятся важнее твоих. Я уже в таком возрасте, когда на многие вещи смотрю с иронией и с пониманием, что жизнь слишком коротка, чтобы посвящать ее страданиям. Я не из тех, кто считает, что все, что нас не убивает, делает нас сильнее – я из тех, кто считает, что с высоты накопленного опыта уже тяжелее принимать чужую манипуляцию, ложь и прочее. В конце концов, важен не столько объект любви, как желание любить, любить весь мир. Сейчас я бы уже не бросила все на свете ради кого-то одного, хотя лет двадцать назад я думала иначе.
– Ценю то, что вы не пошли в депутаты, активисты или ЛОМы. Ваш кум Бенюк, которого вы упоминали, на определенном этапе присоединился к партии "Свобода". А у вас такого (или подобного) соблазна вообще не возникало?
– У меня было искушение, когда речь шла о конкурсе на должности членов Нацсовета по радиовещанию и телевидению. Если говорить об опыте, понимании определенных вещей, то, думаю, что я смогла бы занять такую должность и отстаивать важные позиции. Но я вряд ли смогла бы (и вряд ли я хочу) посвящать этому всю свою жизнь. Я говорила, что я человек – ироничный, но есть определенные вещи, которые легко выбивают меня из седла. И это то, что относится к сфере политики, и с чем бы я не справилась.
А что касается Богдана, то я никогда не даю оценки людям, которые идут в политику. Потому что если все откажутся, то кто же тогда?.. Порядочные люди так и будут стоять в стороне?.. К тому же, я в силу своего характера и своей музыки так или иначе все равно причастна к политическим событиям. Я – не ЛОМ и не блогер, но у меня есть более 50 тысяч фолловеров на Фейсбуке, и это не считая 5 тысяч друзей. Я пишу для этой аудитории и выражаю свою позицию, то есть мои мысли распространяются. Недавно я отказалась участвовать в травле хора Веревки. Да, возможно, они допустили ошибку, но участвовать в их осуждении я не стала. И это была непопулярная позиция, что мне доказали кучей малоприятных комментариев.
– Многие из артистов, журналистов, литераторов, которые шли в политику, объясняли это желанием изменить что-то в стране. Собственно, это то, о чем вы говорили – кто, как не мы? Но вы верите в искренность подобных намерений и в результат таких походов?
– Это сложный вопрос. Президент нашей страны пришел к власти, из шоу-бизнеса. И мне, с одной стороны, неприятно, когда мне говорят, что лучше бы ты пела, а не говорила, а с другой, я никого не берусь осуждать. В свое время я была удивлена профессиональностью Златы Огневич, которая ушла из политики. Она высказывалась по поводу авторских прав, и делала это довольно профессионально. В конце концов, каждый решает для себя.
– Вы бываете в зоне АТО, занимаетесь благотворительностью. Однако об этом очень мало на вашем фейсбуке. Сознательно не афишируете?
– Есть вещи, о которых я писала и пишу много. Например, это спектакль "Мандрівка святого Миколая". Мы были в Бахмуте с артистами – была я, Фома, Иванка Червинская, Сашко Лирник, и это были 16 спектаклей для детей в школах. Торецк, Северск, Авдеевка, Курахово – мы везде побывали и давали это музыкальное представление, от которого дети были в восторге. Вот это все я постилась, а что еще я могла бы поставить на Фейсбук? Фото "Посмотрите на меня – я приехала в АТО"? Если ты делаешь какие-то добрые дела, то делай их молча. Я занимаюсь благотворительностью, и также об этом не пишу. Для чего? Берешь номер карточки и просто перечисляешь деньги.
Торецьк, Северск, Авдеевка, Курахово – мы везде побывали и давали музыкальное представление "Мандрівка святого Миколая"
– Что вас больше всего поразило в прифронтовой зоне?
– Как раз вот эти концерты для детей. Хотя я могла просто взять гитару и спеть где-то в госпитале – вот тебе и концерт. Поражало тем, что солдаты, перед которыми я выступала, находили меня на Фейсбуке, а еще позже я узнавала о том, что их не стало... Ты думаешь, что еще пообщаешься с человеком, а он уже "двухсотый"... Что еще поражало?.. Розбомленная Авдеевка и тот знаменитый дом с муралом, где изображена старая женщина-учительница. Половина его уже нежилая, половина еще держится, и вот из него выходят дети и идут на наш концерт. Или город Северск, где все заросло камышом, стоят разрушенные дома – меня Саша Лирник фотографировал там в костюме рождественского ангела. Я сейчас смотрю на эти фото, и у меня сердце замирает – такой контраст пронимает очень сильно.
– Вы – из большей части обрусевшего Харькова, объездили всю страну, видели и Восток, и Запад. Думаете, их реально сшить или пропасть непреодолима?
– На самом деле даже моя семья приложила усилия к тому, чтобы Харьков не был "русским" городом. Мы были украиноязычными, общались с теми, кто причислял себя к украинцам. Это центр интеллигенции – по количеству учебных заведений, по количеству исследовательских институтов... Жадан, например, учился в Харькове, и мой отец у него преподавал. Посмотрите, какие еще творческие личности вышли из этого города – и "Танок на Майдане Конго", и художник Никита Титов – гениальный самом деле... Тот же самый Сосюра, который является выходцем из Дебальцево... А когда мы приехали в Званивку, то очень удивились, что там дети знают украинские колядки! Но нам на наше удивление сказали "Да вы что? Это же Звановка!".
Честно говоря, я не знала, что это – то самое место, куда в свое время насильно переселяли людей из Западной Украины. Там есть знаменитый монастырь, и именно об этом месте когда-то писал Сосюра "Верби над Бахмуткою, Званівки сади, піснею я хуткою прилечу сюди…" Одним словом, я бы Слобожанщину не противопоставляла остальной Украине. Что же касается еще более восточных регионов, тех, где сейчас продолжается АТО, то могу сказать, что там от самого начала было мало украинского. До войны мне приходилось бывать с концертами в Донецке, Луганске... Но все таки, когда звучала украинская музыка, это воспринималось как свое, родное... Пропаганда мощно работала всегда, и последний опрос жителей нынешних "ДНР / ЛНР" об отношении к Украине и России, конечно, оставляет мало надежды…
– Этот опрос уже поставлен под сомнение…
– Да, я читала об этом. Конечно, люди боятся говорить об истинных настроениях – элементарно боятся физической расправы... Но, знаете, еще пару слов о настроении... Мы давали наш спектакль – о Рождестве, с колядками, щедривками, и интересно, что дети были увлечены, а взрослые... Взрослые плакали.
– Думаете, это проявление ностальгии? Сожаление о потерянном?
– Думаю, это был момент, когда люди остро почувствовали что-то свое... У меня возникло подобное же ощущение, когда я была в Канаде, где записывала свой альбом. Мы ехали в авто, и кто-то поставил диск с аутентичными украинскими песнями – знаете, когда поют женщины и мелодия разложенная на несколько голосов... Я услышала и тоже начала плакать. Когда ты где-то далеко от дома, и вдруг о себе напоминает что-то такое, что ты чувствуешь кожей, что-то на генетическом уровне к тебе прорывается... Знаете, если и существует путь возвращения Донбасса в Украину, то это не контрпропаганда. Да, принято говорить, что на каждое действие бывает свое противодействие, но здесь нужно, чтобы люди проросли в Украину, чтобы она в них проснулась и вызвала резонанс у них самих.
"Если и существует путь возвращения Донбасса в Украину, то это не контрпропаганда. Надо, чтобы люди проросли в Украину"
– А для вас свое, родное – семья – это главное?
– Моих родителей уже нет... А это были люди, которые любили меня безоговорочно. Раньше, когда у меня бывали эфиры, я всегда предупреждала об этом родителей – и они сидели, смотрели, а потом я могла позвонить и спросить их: ну как оно вам? Сейчас мне просто некому позвонить, потому что дочка – занятой человек, ей может быть не до того. Сейчас это – моя работа, а раньше было – работа + общение с родителями... Дочь я люблю больше всего, но она – не вся моя вселенная, у нее своя жизнь, и я все время себя отдергиваю, чтобы дистанцироваться и не вмешиваться, потому что ее ошибки – это ее ошибки, ее опыт – это ее опыт. Поэтому если говорить о том, что в жизни главное, то... не хочу быть банальной, но моя музыка – это то, что не предаст, и то, чем я запомнюсь, что останется после меня. Мы все, наверное, живем ради того, чтобы оставить след.
– "Люди, будьте взаємно красивими!", – писала в свое время Лина Костенко. А каков ваш главный императив? Каково ли ваше обращение к зрителям, слушателям, зрителям?
– Каждая моя песня является фактическим обращением к миру. "Не бійся жити", – пою я. Жизнь не является сахаром, сложных моментов достаточно, но главное – это просто идти этим путем, и идти достойно. Не обязательно ежесекундно чего-то достигать, ибо то, что для тебя является успехом, для других в эту категорию не попадает. И, возможно, твое величайшее достижение остается невидимым для чужих глаз.
В последней моей песне "Не стій на порозі" повторяется рефрен " не стій" ... о чем это? О людях, которые идут по жизни, не могут быть вместе и не могут быть отдельно. Но они существуют параллельно, и в этом есть свой смысл. Потому что иногда важно довериться течению, и оно вынесет тебя туда, куда тебе надо. Есть несколько очень простых законов: жить достойно, довериться судьбе, делать добро, и оно вернется. Это все звучит несколько декларативно, и поэтому, наверное, самым важным является твой собственный пример. Не указывай, что делать, и не диктуй другим, а просто покажи, как надо, и не изменяй себе. Вот как-то так я и стараюсь относиться к жизни.
Фото: пресс-служба певицы