А также режиссер Антонио Лукич, продюсер Дмитрий Суханов и актриса Ирма Витовская рассказали, какие поразительные перевоплощения произошли за неделю до начала кастинга и почему роль матери писали исключительно под Ирму Витовскую. Каким был самый большой страх при работе над комедией, когда и при каких условиях наше кино станет успешным и прибыльным и какие амбициозные цели ставили перед собой создатели ленты "Мои мысли тихие".
Первая часть беседы: Хватит примитизировать образ украинца, – эксклюзивное интервью с создателями фильма "Мои мысли тихие"
Для главного героя Вадима запись звуков раховской кряквы и эмиграция в Канаду – это шанс на всю жизнь. Как у представителей творческой профессии, которые не раз ощущали упадок в отечественной гуманитарной сфере, было ли у вас желание эмигрировать? И что для каждого из вас играло "роль матери", то есть каким-то образом удерживало на Родине?
Ирма Витовская: я знаю, что, как актриса, я там не состоюсь. Если это западный мир, то это языковая история, которая связана со словом. Играть раз в пять лет славянскую женщину – это смешно. Когда-то, если бы после школы меня в Америку забрали бы родственники, возможно, было бы иначе. Но у меня нормально сложилось в Украине, где есть провалы в этой сфере. Если куда-то ехать сейчас, это должна быть критическая ситуация для Украины, то есть эмигрировать главным образом ради детей.
Ирма Витовская
Дмитрий Суханов: У меня никогда не было желания эмигрировать, если честно. Потому что я достаточно много путешествую по работе и просто так. Мне кажется, что в этой стране есть минусы для тех, кто хотел бы планировать свое будущее и знать, что его там ждет. Это страна для тех, кто хочет развиваться, потому что здесь большая динамика всех процессов. Вы можете проскочить много этапов развития за год или два, вместо десяти лет в Европе. Здесь есть поле возможностей для создания. Здесь вакуум и очень динамичная среда творчества и взаимодействия с людьми. Люди достаточно пассионарны, с ними можно сделать что-то интересное и быть заметным. Если вы делаете что-то хорошо, то будете заметны, поскольку рядом нет еще ста человек, которые это делают так же хорошо. Поэтому здесь есть возможность больше чего-то достичь, чем поехать в очень конкурентноспособную европейскую среду и быть одним из тысяч.
Антонио Лукич: Для режиссера Украина – прекрасная среда. В контексте работы над фильмом говорят, что все счастливые – счастливы одинаково, а все несчастные – по-своему. У нас этого "по-своему" очень много. И мы живем в пространстве, где конфликты рядом. Как режиссеру, это интересно рассматривать и думать, что с этим сделать. У нас немало глубоких людей и носителей интересной судьбы, что не часто встретишь на Западе. Мы живем менее скучной и понятной жизнью, чем они. Это то, что может творческого человека здесь держать, стимулировать его работать и думать обо всем этом. Я из Ужгорода, там эмиграция – это норма жизни. У меня почти все друзья эмигрировали в Канаду, в Бирмингем или в Хайфу. Я был в Венгрии. и мне не очень хочется поехать туда и работать на фабрике для упаковки подарков, хоть это и не плохо. Эмиграция – это состояние души, если говорить серьезно. И ты от себя не убежишь, ни одна смена декораций не подменит содержание. Но, безусловно, в какой-то момент хочется все бросить и куда-то "свалить". Но чтобы серьезно и взвешенно, то нет.
Интервью с создателями фильма "Мои мысли тихие"
Дмитрий Суханов: Я немного старше, чем Антонио. И с 17 лет я одновременно и учился, и работал, открыл свой бизнес в 23 года. То есть мне всегда в этой стране удавалось сделать то, что я хочу. Поэтому у меня не было желания "свалить". Я трезво оцениваю другие культуры и контексты, там мне будет достаточно сложно. Так зачем?
Есть ли разница в реакциях на фильм нашего и зарубежного зрителя?
Дмитрий Суханов: Общим является то, что люди не выходят из зала, кроме, как в туалет. Но они возвращаются.
Антонио Лукич: Это зависит от страны: у немцев мочевой пузырь выдерживает, они могут выпить 2 пива и не выходить. А если серьезно, знаешь, я вспомнил. В Коттбусе был неудачный опыт показа фильма. Нас поставили в будний день в 2:00 фильмом-открытием в провинциальном маленьком городке. Собралось несколько десятков местных пенсионеров, которые не очень сильно понимали, что происходит. И перевод не субтитрами, а синхронный... Так вот они очень сдержанно на все реагировали, показ прошел в полной тишине. И я понял, что у меня сформировалась претензия к немцам, к их менталитету. Они живут, как мне показалось, с какой-то исторической травмой и не могут найти правильные способы выражения своих эмоций.
А какие вы имели страхи при работе над фильмом и сейчас, когда он начал жить своей жизнью?
Антонио Лукич: Я боюсь таких показов, как в Коттбусе. Но никто от этого не застрахован. После Германии мне пришлось отойти и понимать, что это нормально. Прокат сейчас предложит не только похвальные отзывы, но и отрицательные. Это бывает. Не все люди плавают с нами на одинаковых глубинах, не обязательно кто-то глубже, кто-то нет. Но впрочем, наш фильм требует не только определенного поверхностного восприятия, но и погружения вглубь. Мы не делали это кино для зрителей. Это было острое желание высказаться и заявить о себе.
Дмитрий Суханов: Но последние годы мы также работаем и для широкого зрителя, когда поняли, что это может быть интересно всем и каждому, а не исключительно фестивальной тусовке. Это понимание пришло с появлением монтажа.
Дмитрий Суханов
Антонио Лукич: Заинтересованность зрителей усиливается в больших залах, комедию хорошо смотрят, когда вокруг сидит много людей. Если вы вдруг оказались в зале наедине или с несколькими людьми, то на вашу душу лучше ляжет драматическая линия – общение с мамой.
Дмитрий Суханов: Я люблю смотреть фильм много раз. Это я здесь сижу, потому что мы записываем интервью, а так смотрел бы фильм в зале двадцать пятый раз. Я подзаряжаюсь от аудитории. Потому что люди в разных залах реагируют по-своему, но это захватывает.
И напоследок расскажите, как так случилось, что женская роль писалась под Ирму?
Дмитрий Суханов: О, это очень интересная история!
Антонио Лукич: У нас радиоэфир, сможете ли вы подкорректировать текст?
Текстовое интервью, но вы можете передать привет своей маме.
Дмитрий Суханов: Мама Антонио сейчас в зале.
Так вы привели маму в кино подобно тому, как и зрителей призываете?
Антонио Лукич: Да, мы агитируем ходить в кино с мамой и своим примером. Вероятнее всего, просмотр кино с мамой будет дискомфортным для обоих, но если кино не делает вам дискомфортно, значит это плохое кино. Это отличный повод выбраться куда-то вдвоем. Мы с мамой вместе ходили на "Браму", и фильм стал поводом просто поговорить. Там я Ирму увидел и понял, что было бы интересно поработать с ней, потому что она гибкая для перевоплощений.
Сначала эта история писалась о внуке и деде. К тому времени я снял несколько фильмов об этом типе отношений: нас и наших прародителей. Мне уже об этом было говорить через кино неинтересно, хотелось сказать что-то новое. Тема с мамой была резонирующей, мучительной, и поэтому я просто со сценария деда удалил, а маму добавил. Это произошло за неделю до начала кастинга. Знаешь, я сел и написал невысказанные на маму обиды. Получил 17 страниц текста, который и превратился в эту отдельную линию взаимоотношений с мамой. Таким образом, у меня и появилась мама – главный герой.
Антонио Лукич
А моя мама посоветовала на Ирму обратить внимание, сказала: "Эта женщина хорошо говорит на украинском". Обычно, знакомятся с актерами в фильмах или в театре, а я "познакомился", посмотрев интервью на телеканале. Увидел, как она говорит, думает, молчит, смеется. И понял, что это тот внутренний голос, который мне сейчас нужен. И весь дальнейший сценарий я писал с того, что во мне звучит голос Ирмы Витовской. Почему? Потому что Ирма – актриса прежде всего с комедийной органикой, очень самодостаточная и жизнерадостная. И тем интереснее было дать ей, комедийной и самодостаточной, сыграть такую на самом деле драматическую "маму".
По вашему мнению, когда и при каких условиях украинское кино станет успешным и прибыльным?
Ирма Витовская: Во-первых нам не хватает площадок, поскольку большинство населения живет не в столице и лишено доступа к продукту. Стоит также открывать постоянно функционирующие хабы в общинах, чтобы имели доступ на 20-30 мест. У нас до сих пор есть понимание некоторых фильмов как государствообразующей составляющей самого бизнеса. Чтобы подтягивать общество, бизнес тоже должен быть ответственным, давать определенную квоту и привлекать людей на такой формат. Конечно, при условии, если бизнес видит будущее свое и своих детей здесь, то он будет это делать.
Дмитрий Суханов: Мы столкнулись с тем, что чем меньше кинозалов в кинотеатре, тем меньше вероятность, что туда хоть какой-то украинский фильм попадет.
Ирма Витовская: Особенно, если речь идет о фильме, который не для досуга. В Украине преимущественно культивировали досуг, а не закачивали содержание. Это привело к тому, что люди отвыкли от качественного продукта. А те, кто не отвык, отвернулись от традиции ходить в кино. Будем честными, в Украине немало кинонеудач пиарили, как большие достижения. Это неправильно.
Но я согласна с тем, что на стартапе государство дало всем равные возможности. Мы увидели, какие есть ошибки системные, что привело к недоверию. Окей, больше доверяем, надо поднимать планку и давать возможность тем, кто дает результат. Сейчас образовательная программа очень важна. Речь о возможности дебютов, программах, фестивалях, их престиже. Тогда все политические и бизнес-элиты будут принимать активное участие в культурном фоне своего города, посещать не только там, где можно себя зафиксировать, но и самим расти.
Антонио Лукич: Ирма, вы действительно так оптимистично настроены в отношении кинематографа? Мне просто кажется, что он вымирает во всем мире.
Дмитрий Суханов: Он трансформируется...
Антонио Лукич: Мы немного опоздали с тем, чтобы снять успешное кино. Это надо было делать в середине 1970-х. Опоздали лет на 50, как по мне. Уже зарабатывать на нем поздно, его надо трансформировать в то, что сейчас есть на Западе. А пойдет ли зритель на умное кино? Я глубоко сомневаюсь.
Ирма Витовская: В Украине это зависит от качества фильма и от качества зрителя. Давайте честно, его насиловали достаточно долго. И это качество не может быть привито резко.
Антонио Лукич: Сейчас время инстаграма...
Дмитрий Суханов: А также Нетфликса, куда пошли все талантливые сценаристы и актеры. Они перешли в другую форму дистрибуции, и это растущий сегмент.
Ирма Витовская: Нам надо поднимать планку этого сериального производства. У нас уже есть опыты сериалов. Например, "Первые ласточки", "Нюхач". Но мы должны понимать, что нельзя оставлять зону досуга такой, какой она была 15 лет назад. Любое "вчера" становится уже неприличным, когда ты его эксплуатируешь и оно становится конвейером. Здесь также речь об ответственности. Любой медийный бизнес – это ответственность государства.
Антонио Лукич: Любая ответственность напрямую культивируется с понятием личность. Сейчас мы живем во времена, когда личность стирается. Это видно и в одежде: живем во времена моды, а не стиля. Но ведь человек не меняется, а меняется время, в котором мы живем. Если фильм не о времени, а о человеке, то он всегда будет актуальным и востребованным. Мы не делали кино ради недели проката, прокат – это эксперимент. Мы делали фильм, который через пять лет посмотрят, и это принесет нам имиджевые дивиденды. Вот такие амбициозные цели.
Дмитрий Суханов: Возможно, миссия фильма – прививать вкус?
Антонио Лукич: Это нескромно звучит, Дмитрий.
Дмитрий Суханов: Да, но мы хотим дать возможность людям понять что-то необычное, непохожее на то, что им предлагают все медиа, и что это тоже может быть хорошо. Чем больше мы будем делать таких вещей, тем больше люди будут идти на подобное кино, что и будет вытеснять также импортную безвкусицу. Эту эндорфиновую машинку...
Ради быстрого удовольствия?
Дмитрий Суханов: Да. Которая, впрочем, не несет в себе ни глубины, ни нашего национального контента и никакой рефлексии. Это как алкоголь, радует, но без смысла. А наш фильм – история о совсем другом.
Фото: Сергей Терещенко